Форум » » Лев АННИНСКИЙ, литературный критик : МУЖЕСТВО МЫСЛИ. ПАМЯТИ ФИЛОСОФА АЛЕКСАНДРА ЗИНОВЬЕВА » Ответить
Лев АННИНСКИЙ, литературный критик : МУЖЕСТВО МЫСЛИ. ПАМЯТИ ФИЛОСОФА АЛЕКСАНДРА ЗИНОВЬЕВА
БД: Я впервые услышал это имя - Александр Зиновьев, когда работал в Институте философии, будучи изгнан из литературы. Говорили, что лучше к нему не приближаться, настолько он кусачий, неприступный и безжалостный. В качестве доказательства передавали такую историю: когда он был совсем молоденький и написал диссертацию по логике, некий специалист на каком-то собрании начал его критиковать, фамилия этого крупного специалиста была Коммари. Зиновьев заявил: "Я не собираюсь слушать комариную критику", - и ушел. Однажды я был на его лекции, где он рассуждал о смысле истории, опровергая саму эту идею, это было в 60-е годы, он еще не эмигрировал. Подспудно Зиновьев, конечно, опрокидывал мечту о коммунизме как о смысле истории. Прямо не говорил, но было ясно, что он отрицает всякую попытку приписать истории смысл. Я послал ему записку, не подписавшись из страха: "Скажите, а вообще смысл в истории есть или нет?" Он прочел ее вслух и сказал: "Я не собираюсь отвечать на школьные вопросы"... Я его бесконечно уважал. Он был для меня рядом с Солженицыным в ту пору, когда я читал их "из-под полы", в 60-70-е. Солженицын был уже эмоционально усвоен, отчасти подтемнен Шаламовым. У Зиновьева вышли на Западе "Зияющие высоты", он уехал. И тут мне передали от него невероятно лестный отзыв о моей работе. Он прочел в Германии мою книжку о Лескове и попросил передать через общих знакомых, что на Западе такого литературоведения давно нет или никогда не было, а вот у нас в России оно есть. Я был на седьмом небе. Когда он вернулся, я пошел на одно из его выступлений. Меня подбивали послать ему вопрос, сами боялись спрашивать. В конце концов я какой-то вопрос, рискнув обнаружиться, задал - и он игнорировал его абсолютно. Такой был характер. Он, конечно, был фантастически жесткий мыслитель и невероятного мужества человек. Абсолютно внутренне не связанный со Сталиным и со сталинизмом, независимый от системы, которую ненавидел еще с того времени, когда на фронте был, внутренне ей противостоящий. Побывав на Западе, увидев Запад, он прошел путем Герцена и понял: невозможно просто сменить русскую ориентацию на европейскую, как хотел Герцен, как хотело огромное количество наших либералов. Там все создано другими и для другого. Надо возвращаться, понимая всю мерзость того, что тут есть, что-то делать с Россией, все-таки в ней искать смысл. И у него хватило мужества прямо сказать, что Россия прошла советский путь, весь этот отрезок истории, не бессмысленно. Это был трагический выход из безвыходной ситуации. Я с этим абсолютно согласен. Ситуация между двух мировых войн, перед этим - ожидание этого ужаса, страна могла просто исчезнуть, находясь между жерновами. Но она не исчезла - только благодаря жесточайшему отношению к самой себе и ко всем, кто оказывался в ее орбите. И то, что она спаслась чудовищной ценой, конечно, никогда не простят ей люди нормального мышления. Зиновьев был человеком мышления не нормального, а жесткого невероятно. Он нам оставил несколько идей, которые нужно осмыслять дальше. Первая идея. Москва - не русский город. Зиновьев в недавнем интервью сформулировал это в последней ясности. Москва уже является мегаполисом мировой культуры, экономики, цивилизации и будет усиливаться в этом качестве и соответственно ослабляться в качестве русской столицы. Это очень горько думать и слушать, но, боюсь, что это так. Как только русские делали какую-то столицу - от себя добавлю, - например, Санкт-Петербург, это оказывался город мирового звучания, но вовсе не русская столица. Когда Петербург был столицей государства, Москва откатилась в русскость. А когда Ленин переехал с правительством в Москву, Москва вкатилась в мировую революцию, цивилизацию. Эта мысль Зиновьева есть предмет очень горьких размышлений. Вторая мысль Зиновьева о самой России. Он боится, что Россия как Россия не восстановится. Мы действительно попали между жерновов. Как предсказывают все признаки, будет глобальное противостояние ислама и американо-европейской цивилизации. Неизвестно, не расшибут ли нас эти жернова. Зиновьев говорил об этом с поразительной безжалостной прямотой. Вот с чем оставил он нас. А мы провожаем его сегодня с мыслью о том, что это был самый мужественный из мыслителей, которым пришлось сейчас соображать насчет того, что с нами происходит, где мы находимся и куда катится мир. Source
Ответов - 0
полная версия страницы